Когда я впервые увидел отца Павла Адельгейма, он сразу произвел на меня очень и очень благоприятное впечатление: человек скромный, держащийся очень достойно и в то же время смиренно. Это сочетание, которое вызывало искреннее доверие. Когда он рассказывал о себе, то делал это без всякой тени самодовольствия и самовосхищения, как это, увы, часто бывает. Потом я познакомился с его семьей. Вера Михайловна всегда была его спасительницей. Когда ему в лагере вагонеткой раздробили ногу и началась гангрена, ему не оказывали помощь... Именно Вера Михайловна начала активно требовать и защищать мужа - его отвезли в больницу, сделали операцию, но ногу спасти не смогли.
Свой физический недостаток он все годы нес с удивительным терпением. Представьте себе, священник должен часами стоять, и он стоял, несмотря на постоянную боль и не подавал вида, что страдает. Я никогда от него никаких жалоб не слышал. Не жаловался он не только на свое здоровье, но и на то, что многие его дела встречали сопротивление. Очень часто за свои добрые дела он получал... удар «ослиным копытом». И все равно как пастырь он оставался открытым для прихожан, для каждого человека, который нуждается в духовной помощи, совете. Мне кажется, это был совершенно уникальный, глубоко верующий человек, отдающий себя полностью в руки Господа Иисуса Христа. Таким я его видел в начале нашего общения, таким он остался до самого конца.
...Впервые мы встретились на богослужении в Печорском монастыре, хотя я уже давно слышал о священнике из Латвии Павле Адельгейме. В 1976 году через посредничество отца Сергия Желудкова он обратился ко мне с просьбой посодействовать его переводу в Псковскую епархию. Он мне рассказал о своей судьбе, и на меня он произвел самое благоприятное впечатление. Конечно, помочь такому человеку было просто необходимо, но я понимал, что люди с таким прошлым нежелательны.
Тогда я был секретарем митрополита Псковского и Порховского Иоанна (Разумова), и мне удалось устроить их встречу. Когда отец Павел пришел на прием, Владыка первым делом его спросил: «А ты почему хромаешь?» Отец Павел рассказал, что он был в лагере и потерял там ногу. «О, ты на передовой был» - воскликнул Владыка Иоанн и благословил его.
Мне оставалось только согласовать это назначение с уполномоченным. Но не тут-то было. Уполномоченный заявил: «Только через мой труп отец Павел будет служить в епархии». Что делать? Я обратился к отцу Сергию Желудкову за советом. Он сказал «а сходите в Комитет госбезопасности… Может быть вам удастся с ними договориться».
Я пошел. Мои аргументы были такие: отец Павел хочет только служить и не будет лезть в политику, я гарантирую. Через некоторое время я прихожу к уполномоченному, он скрипит зубами, но подписывает разрешение на его служение, но только за пределами Пскова, в деревне.
Однажды, когда я заболел, я попросил Владыку разрешить отцу Павлу служить в храме в Любятове. Я проболел две-три недели, а потом мы так и продолжили служить вдвоем. Каждый из нас говорил свою проповедь. У него они были глубокие и продуманные, а у меня спонтанные – сказывалось мое увлечение поэзией в юности. А люди приходят и приходят, сравнивают, кто лучше говорит. Но потом мне «намекнули», что мы вызываем такой ажиотаж, что все может для нас плохо кончиться. Договорились, что отец Павел будет говорить проповедь на одной службе, а я потом, через неделю. Вскоре его назначили настоятелем в другую церковь, но наше общение и дружба продолжалась...
...Отец Павел готов был принять любого страждущего человека, который нуждался в его духовной помощи. Мне кажется, тот факт, что его убийца был явно не совсем нормальным, стало дополнительным стимулом для того, чтобы отец Павел его принял и долго с ним беседовал, молился за него.
Можно ходить в Церковь годами и даже десятилетиями, и в тоже время внутренне быть «атеистом» или «формальным христианином», далеким от подлинной духовной жизни, духовного подвига. Перестроить современного человека очень сложно. Христианин призван к преображению, и вот этого преображения и желал отец Павел, это была его задача. Этим объясняется его участие в неформальных христианских организациях, чего многие не понимали, в том числе и представители духовенства, это вызывало много нареканий и возражений.
Многие люди просто не понимали главного принципа его служения – пробудить человека для подлинного искреннего общения с Христом. А для этого необходимо было найти новые методы, говорить новым языком с современными людьми. Священник может только тогда хорошо говорить, когда он сам верит в то, что говорит. У отца Павла была неразрывная связь проповедничества, искренней веры и собственного духовного опыта. Он пытался пробудить человеческую душу. У него всегда было радостное светлое настроение, которое передавалось другим людям. Сам стиль его жизни во Христе, путь, которым он шел ко Христу был «проверен» Богом долгими и тяжкими испытаниями веры.
Протоиерей Владимир Попов,
настоятель храма свт. Николая в Любятове (Псков)
